***

Говорят, на многих моих соотечественников нападают дикие чехи, хватают их за пуговицу и начинают разговор о 68-ом. Вот иногда прямо в глазах циферки загораются, 6 в левом, 8 в правом, и все, пропала пуговица.

Со мной за десять лет такое случилось однажды и как-то вяло. Поскольку за те же десять лет я встретила на улицах Праги десятки сумасшедших, я как-то даже и не уверена, на какой счет отнести ту странную тетку. Не знаю, в чем тут дело. Акцент у меня, к сожалению, несомненный, нацпринадлежность не спутаешь.

И вот сегодня это случилось. Со мной-таки поговорили о 68-ом, и где? В ветклинике!

В клинику мы, кто не знает, ходим на контроли уже третий год, всех там знаем, и нас все знают. Однако любимого нашего медбрата мы не видели уже год, и я смутно огорчалась, что он ушел: огромный, крупный бородатый дядька, рыжий, улыбчивый, какой-то ужасно уютный, и написано прямо на нем, как он любит всю эту беспокойную братию. Впервые получив задание добыть из Абрикосия крови, он зримо напрягся, как и все, все-таки Косий довольно внушительный персонаж – но тут же пал растаявшей жертвой абрикосового смиреннодушия. Мне было жалко, что его нет – а сегодня он-таки был, и я обрадовалась.

Оказалось, что и он помнит нас, и над обритой кошачьей лапой со шприцом в вене мы завели светский разговор.

- Конечно, я вас помню, - сказала я. – А вот вы как помните? Сотни лиц же и зверей перед глазами.
- А запоминаются какие-то лица, - смущенно улыбаясь, сказал гигант. – Вы внешне и акцентом очень напоминаете Наталью Горбаневскую. А я ей очень симпатизирую. С исторической точки зрения.
- Я, - сказала я, не покривив душой, - ее тоже всем сердцем уважаю. Будем считать, что это комплимент.

Тут из кота кончили добывать кровь, мы опять вынесли пол-аптеки и поехали домой сквозь внезапный ливень: сегодня совсем кончилось лето.

Так со мной поговорили про 68 год. Я думаю, считается.