У нас было немного иначе. Сначала мы были в одних яслях. Потом в одной школе пять последних классов. Потом в одном ВУЗе пять лет. Потом год работы в одном и том же Центре Иностранных Языков. После года работы в июне 2000 года я уехала в Москву. Она проследовала в Москву в сентябре того же года. Все это время мы с рваными перерывами, но все же общались и даже временами дружили. По линии вьюношей пересеклись, правда, всего один единственный раз, и то не во времени, а на объекте. Она была яркая, громкая. Когда я написала сценарий сказки, в которой играли она и много кто еще, все подходили к ней и говорили, что она де так здорово все написала, она объясняла, что не она, а Наташка, а народ смеялся и говорил: "Да не может быть." И это, конечно, было мне неприятно, а кому бы было спрашивается. В принципе, я в нашем тандеме всегда была своеобразным: "Ну почитай же, ну посмотри же, ит.д." Но звездой и класса, и факультета традиционно была она. Но жизнь странными способами сталкивает нас с ней, даже когда уже мы не звоним и не встречаемся. Так мы однажды ехали на Новый год в Волгоград в соседних купе. И опять начали общаться.
Я не знаю, зачем мне это надо: от этого человека никогда не услышишь правды (он всегда в образе), в плане научиться - нечему, в плане пожаловаться на что-нибудь - так я отвыкла от этого, а впрочем даже если бы и нет, то я в любом случае не пошла бы уже жаловаться туда, где жалеют всех, потому что шла бы за помощью, а не за жалостью.
Но вот сложилось так, и эти тягучие бесполезные отношения нитями ползут за мной. И, возможно, будут всегда, потому что она не тот человек, с которым можно порвать, потому что она дипломатична.
no subject
Сначала мы были в одних яслях.
Потом в одной школе пять последних классов.
Потом в одном ВУЗе пять лет.
Потом год работы в одном и том же Центре Иностранных Языков.
После года работы в июне 2000 года я уехала в Москву.
Она проследовала в Москву в сентябре того же года.
Все это время мы с рваными перерывами, но все же общались и даже временами дружили.
По линии вьюношей пересеклись, правда, всего один единственный раз, и то не во времени, а на объекте.
Она была яркая, громкая. Когда я написала сценарий сказки, в которой играли она и много кто еще, все подходили к ней и говорили, что она де так здорово все написала, она объясняла, что не она, а Наташка, а народ смеялся и говорил: "Да не может быть." И это, конечно, было мне неприятно, а кому бы было спрашивается. В принципе, я в нашем тандеме всегда была своеобразным: "Ну почитай же, ну посмотри же, ит.д." Но звездой и класса, и факультета традиционно была она.
Но жизнь странными способами сталкивает нас с ней, даже когда уже мы не звоним и не встречаемся.
Так мы однажды ехали на Новый год в Волгоград в соседних купе. И опять начали общаться.
Я не знаю, зачем мне это надо: от этого человека никогда не услышишь правды (он всегда в образе), в плане научиться - нечему, в плане пожаловаться на что-нибудь - так я отвыкла от этого, а впрочем даже если бы и нет, то я в любом случае не пошла бы уже жаловаться туда, где жалеют всех, потому что шла бы за помощью, а не за жалостью.
Но вот сложилось так, и эти тягучие бесполезные отношения нитями ползут за мной. И, возможно, будут всегда, потому что она не тот человек, с которым можно порвать, потому что она дипломатична.